НОВИНИ

Хочу, прежде всего, приветствовать вас от имени моей Германской епархии. Мы в Германии глубоко сочувствуем вам, находящимся в эпицентре тех сложных событий, которые разыгрываются именно здесь, на Ваших просторах. Эти, как нынче принято говорить, межрелигиозные напряженности, зиждутся на трагическом историческом пути этой части Европы. Кто способствовал распространению унии здесь, в этих краях, вопреки всему подлинному историческому наследию? Австро-Венгрия. Как только различные эти области переходили из нормального славянского состояния в Австро-Венгрию, тут же менялась и религия и внешний строй.

Богословию я учился в Сербии – Владыка Ириней (Булович) был одним из моих учителей – и тогда меня поражало, что во многих краях Сербии храмы не имеют православного вида. Оказалось, что Австро-Венгрия требовала, чтобы они строились исключительно в стиле барокко, который ведь совершенно не соответствует душе и духу Православия, скажу больше: противоречит ему. Но вот именно такая политика велась столетиями. Внешний вид уже определяет то, что можешь ожидать внутри. А когда вступаешь в храм барокко, чего ожидать? Такова трагическая история, которая и теперь опять отражается на жизни вашего народа.

Владыка Августин сказал, что я прошел путь от протестантизма через неверие к Православию. Это так, и я сделал этот выбор сознательно и добровольно, обосновываясь на изучении веры. Напротив, то, что здесь происходит, – это ужасающая и сознательно наведенная путаница! И сегодня с первых же слов, первых высказываний выявилось, насколько здесь переплетаются вопросы веры с вопросами политики, с вопросами этническими, с вопросами национальными. Очевидно, некая сила злоупотребляет всеми этими элементами, всеми! Для меня очень важно разобраться в этом вопросе. В частности, вдохновлялись ли действия протопресвитера Гавриила Костельника теми государственными органами, которых в этом подозревают. До недавнего времени, т. е. до того момента, когда я прочел брошюрку Владыки Августина, я придерживался мнения, что происходившее тогда было просто вдохновлено НКВД или МГБ, или как оно тогда называлось. Мне известны события, о которых сегодня говорил профессор Миронович из Польши, – подлинное возвращение униатов в ХІХ веке. Однако для меня лично большой, больше скажу: больной вопрос – что на самом деле происходило в то время, когда отец Гавриил привел народ к Православию, и как оно происходило. Насколько это было действительно добровольным движением и сознательным действием, или в какой мере здесь способствовали, лучше же сказать помешали сознательному восприятию и добровольности государственные органы?

С моей точки зрения уния – прошу прощения у тех, кого это может сейчас лично затронуть – никому не нужна, нам конечно, меньше всего, но ведь и римо-католикам. Уния везде и всегда просто «пятое колесо».

Я бывал в Америке, в Пенсильвании, на приходах, которые сознательно перешли из унии в Православие в начале ХХ века и были приняты будущим патриархом Тихоном, когда он был архиепископом Северно-Американским. Это были выходцы из Карпат, которые лишь тогда окончательно поняли, что такое уния, когда им перестали назначать униатского епископа, а подчинили непосредственно римо-католическому епископу. Один единственный этот шаг определил развитие всей их дальнейшей религиозной жизни. Они тогда ушли, вернулись в Православие. Но я также был в Чехословакии в 1968 году, сам присутствовал в тот момент, когда – увы – эра Дубчека закончилась нападением войск Варшавского пакта. Тогда православные священники – увы! проявляя как бы «патриотизм» – вышли с крестом и в полном облачении, встречая советские танки. В 1953 году я участвовал в восстании против советской власти в Восточной Германии, откуда мне пришлось впоследствии бежать. Я знаю, какие чувства были у народов, ожидающих появления этих танков. Если эти несчастные священники не понимали, что советская власть – это не Россия, и не православная Русь здесь грядет, но надеялись на помощь с этой стороны своему противостоянию унии, то именно тогда и этим они, в конце концов, заложили фундамент для массового возвращения в унию, стали пособниками возрождения ее. Все это переплетается в некий страшный комок, возникающий при смешении вероисповедных, политических и этнических вопросов.

Уже несколько раз мне сегодня приходилось слышать выражение вера или Церковь «москвофильская». Но что это такое? И какое отношение это выражение имеет к нашей вере? Мы, православные сербы, русские, немцы, французы, все мы – в первую очередь, - православные; и нам никак не следует этого забывать. Мы не имеем права ставить вопрос своего происхождения выше нашей веры. Слишком часто, однако, это в современном мире происходит. От подобного смешения понятий мы непременно должны освободиться. Дело ведь не в Московской, Белградской, Львовской или еще какой-нибудь вере, но в вере в того единого и единственного Христа, которого мы исповедуем. Я надеюсь, что на этой конференции нам удастся начать расплетать возникший некогда страшный, мертвый узел, внося ясность.

Не должны, не смеем мы говорить о «ликвидации унии». Я понимаю, что это стало привычным выражением, но считаю, что нельзя нам православным пользоваться этим двусмысленным, вводящим в заблуждение термином. Нам следует думать о том, и прочувствовать, а потом уже и говорить, что есть люди, находящиеся, увы, по Божьему попущению, в заблуждении, которых мы, если сами будем жить православно, с Божьей помощью, можем вывести из их заблуждения. Но такое наше братолюбивое стремление потребует, в первую очередь, неимоверных духовных усилий с нашей стороны, дабы мы являлись действительно примером, и влияли подлинной глубокой жизнью духовной, а не внешне, лишь словами.

Повторяю: я надеюсь, что мы сможем совместно в сегодняшний день внести какую-то первоначальную ясность в создавшиеся сложные отношения и столь ответственные вопросы. Простите за многословие.